Форум » "Королева Марго" » Милый Наваррец » Ответить

Милый Наваррец

Анна Винтер: Поговорим о будущем короле Франции Генрихе IV Бурбоне? Личность интересная во всех отношениях!

Ответов - 89, стр: 1 2 3 All

Реми: Беарнец беден, но благороден. Генрих IV

yelenash: Браво Реми!И раз пошла такая пьянка, еще История про«»доброго Генриха«».22 июня1605г.В этот самы длинный день в году , по традиции, возле парижской Мэрии зажигали огромные костры , называемые«»огнями Св. Иоанна«»Для них заготавливали 10 сосен,высотой в 10туазов,10 повозок поленьев,25 мешков сухой соломы.Добрый Генрих тщательно проверял готовность к празднику и об этом ему докладывал сам сенешаль.Да , добавил он в конце, чуть не забыл, заготовлен целый мешок бродячих кошек .Ах да, воскликнул король, впрошлом году народ особенно ликовал , когда в костер бросали кошек.В это вреия из угла , где он сидел никем не замеченный , раздался громкий детский крик и плач. Только не надо кошек! Не надо кошек! Король обернулся и увидел своего старшего сына Луи , который заливался слезами.Но ты же видел , как было в прошлом году? Тебе не понравилось?Луи плакал и повторял, не надо кошек , пожалуйста, не надо.Как было сопротивляться этому требованию 4-х летнего ребенка , который восстал против обычая сжигать кошек. Дело в том , что народная традиция утверждала, что в эту самую короткую ночь в году,Проходил Самый грандиозный Шабаш, на который ведьмы приходили с котами , председательствовал сам Царь Тьмы.Чтобы наказать этих ведьмовских преспешников, их живыми сажали в мешок и подвешивали на шесте в самом центре костра.Можно только представить какие дикие визги неслись их мешка ,когда плямя его достигало. Народ вэтот момент ликовал. Считалось, что удалось досадить Лукавому.Обычай был варварский.И Луи продолжал кричать, если будут кошки, я туда не пойду!А если кошек не будет ты пойдешь и поможешь мне зажечь костер? Спросил король сына. О да! Король приказал сенешалю, чтобы кошек отпустили, ибо таково желание дофина! И в этот вечер парижане впервые увидели маленького 4-х летнего дофина, который держа отца за руку помогал зажигать огонь Св. Иоанна.С тех пор праздник, до самой Революции ,проходил без сожжения кошек. Огни Св Иоанна перестапли зажигать после победы Великой Французской Революции.Но... через 3 года , на том самом месте, где когда то зажигали огромный костер Св. Иоанна - построили Гильотину.Кошки были отомщены, или быть может, это они сами за себя отомстили? Кто знает?( рассказ взят из«»Занимательной истории Франции«»)

Реми: Религия живет в сердце и утверждается жизнью, а не смертью. Генрих IV


Реми: "Обернитесь! Не хотите драться, так хоть посмотрите, как я умру. Глядите на мой белый султан! Вы всегда найдете его на пути чести и славы". Генрих IV

Реми: Наполеон называл его " кавалеристский капитан". Не любящий его автор утверждает, что мол так и было. Ну Наполеон понятно. Единственного из Бурбонов названного историей Великим ему противопоставляли и в нос тыкали. Поинтересовалась. Личное участие в 200 битвах. Во всех значимых сражениях победы. Что касается его тактического мышления... А он оказывается был великолепный тактик. В битве при Кутра он применил "инновацию" -новую тактику расположив пехотинцев мушкетеров между рядами конницы. И одержал разгромную победу над превосходящими силами ( 11 тыс. против 17) В битве при Иври он стратегически верно расположил армию и направлял конницу не строем, а бросал фалангами. Ну нееет, господа, он по праву выдающийся полководец.

Реми: Опыт долгих и разорительных войн XVI века, которые закончились гражданской войной во Франции, не прошел даром. Всякое стремление нового государства к расширению встречало сопротивление со стороны других таких же государств; всякое притязание на захваты, а тем более на мировое (в масштабах XVI века) господство вызывало враждебные коалиции. Политики и дипломаты XVII века, обобщая этот опыт, формулировали ряд положений, носивших характер международных принципов. Правда, эти принципы весьма часто нарушались. Тем не менее именно эти систематические нарушения, при крайней неустойчивости тогдашних международных отношений, вызывали потребность в некоей норме. Такой «нормативный» характер имели в частности идеи «естественных границ» и «политического равновесия». Политики — современники Генриха IV и в первую очередь его главный помощник Сюлли — постоянно подчеркивали, что захватывать можно лишь то, что можно сохранить. Могущество государства имеет свои границы: перейдя их, оно вызывает против себя объединенные силы врагов и завистников. Сюлли в своих знаменитых мемуарах «Принципы государственного хозяйства» («Les oeconomies royales») писал: «Каждый король Франции скорее должен думать о том, чтобы приобрести друзей и союзников, крепко связанных с ним общностью интересов, — а это самая надежная связь, — чем навлекать на себя неутолимую ненависть и вражду проектами, превосходящими его собственные силы». «Ты стремишься, — говорит замечательный французский дипломат Этьен Паскье в своем диалоге между философом и государем, — дать хорошие границы твоему государству; надо, чтобы ты сначала установил должные границы своим надеждам и вожделениям». Где же искать эти границы? Сюлли хорошо знает, что Карл Великий восстановил империю, и что при Капетингах Франция была заключена в «узкие государственные границы, в каких она и по сей час находится». Он констатирует, что у Франции на юге есть естественная граница — это Пиренеи. Он прекрасно понимает, что возвратить Франции ее былую славу — значит вернуть «соседние территории, некогда ей принадлежащие», т. е. Савойю, Франш-Контэ, Лотарингию, Геннегау, Артуа, Нидерланды. «Но можно ли притязать на все это, не вызвав ненависти врагов и разорительных войн? А у самих французских королей такое честолюбие, которое для Франции страшнее всей ненависти иностранцев». Франция сыта: она достаточно сильна, чтобы никого не бояться и быть страшной для всех. Однако и Сюлли мечтал о гегемонии Франции над цивилизованным миром, над всеми христианскими народами. Отсюда ведет свое происхождение один странный проект международного соглашения, который Сюлли приписывал своему королю, но сочинил, вероятно, сам. «Великий замысел» («Le grand Dessein») короля Генриха IV состоял, по словам Сюлли, в том, чтобы низвести Габсбургов до уровня государей одного Пиренейского полуострова, прогнать турок и татар в Азию, восстановить Византийскую империю и произвести затем перекройку всей политической карты Европы. Европа будет разделена на шесть наследственных монархий, пять избирательных монархий и пять республик. Во главе всех этих государств будет поставлен особый совет, который будет охранять общий мир и разбирать споры между государствами, между государями и их подданными. Президентом этой своеобразной республики христианских государств будет папа; первым министром его будет Франция. Тайная мысль Сюлли, скрывавшаяся за всем этим проектом «Лиги наций» XVII века, была ясна. Ослабить врагов Франции, усилить ее вассалов, окружить ее поясом нейтральных государств, которые юридически были бы под ее покровительством, а фактически под ее командой, — вот в чем заключался этот фантастический «великий замысел» первого слуги короля Генриха IV. План Сюлли известен только из его мемуаров. Действительность была далека от подобного рода проектов. Это показал и сам король Генрих IV своей практической политикой и еще больше — его блестящий преемник, крупнейший из дворянских политиков абсолютистской Франции — кардинал Ришелье. Не упуская из виду нормы естественных границ для своей страны, Генрих IV действовал во внешней политике согласно другому принципу, который получил в это время широкую практику. То был принцип «политического равновесия». Если новое государство было национальным, т.е. строилось на основе хозяйственного единства территории и связанного с ним единства языка и культуры, то в своих отношениях к другим государствам оно стремилось обеспечить это целое от их посягательств. Практически во внешней политике это приводило к стремлению сохранить исторически сложившееся соотношение сил между европейскими государствами, создать противовес всякой быстро увеличивающейся державе, — при захватах же, осуществленных сильнейшей державой, компенсировать слабейшие в целях восстановления все того же «равновесия». Конечно, все такие «принципы» были действительны лишь до тех пор, пока было невозможно или опасно нарушать их силой. Генрих IV и руководствовался «принципами», пока было опасно иным способом округлять и расширять границы Франции. «Я соглашаюсь с тем, — говорил он, — что страна, население которой говорит по-испански, должна оставаться во владении Испании, а страна, где население говорит по-немецки, должна принадлежать Германии. Но те земли, в которых население говорит по-французски, должны принадлежать мне». Практически Генрих стремился к двум целям: ослабить могущество династии Габсбургов и поддержать выгодно для Франции складывавшееся равновесие между европейскими державами. В этих видах он продолжал сохранять дружественные отношения с Англией, которая помогла ему, как протестанту и врагу Испании, завладеть французским престолом. Однако в то же время Генрих тайно противодействовал планам английских моряков и торговцев и проискам английских дипломатов в Италии и на Востоке, где, как известно, Франция прочно укрепилась со времени Франциска I. Вследствие этого послы Генриха IV в Лондоне — Тюмери, Гарле де Бомон и Ла Бордери — стояли всегда перед трудной задачей сочетать дружбу с Англией с противодействием стремлению этой же державы занять первенствующее положение. Все в тех же целях ослабления Габсбургов Генрих IV способствовал заключению мира между Испанией и Голландией. Таким образом, французский король содействовал признанию Испанией независимости отпавших от нее 7 северных провинций Нидерландов. На Востоке, Турции, Генрих восстанавливал пошатнувшееся за время религиозных войн французское влияние при помощи успешной дипломатической деятельности своих послов Савари де Брева и Жана де Гонто-Бирона. Льготы, полученные Франциском I в 1535 г., были полностью восстановлены в 1604 г.: все нации, желавшие торговать с Турцией, должны были посылать туда свои суда под французским флагом. Исключение составляли англичане, которые сумели добиться от султана в конце XVI века (1599 г.) права входить в его порты под собственным флагом. Дружба Генриха с султаном была средством для того, чтобы пугать императора (Габсбурга) нашествием турецких армий, а испанского короля (тоже Габсбурга) нападением турецкого флота. И то и другое было залогом безопасности Франции. Одновременно, однако, Генрих не мешал своим друзьям и благочестивым, но наивным поклонникам распространять слухи о своих наихристианнейших намерениях завоевать Восток, изгнать султана из Европы и объявить против него крестовый поход. В отношении германских князей Генрих также держался реальной политики, завещанной ему XVI веком. Его уполномоченный Бонгар уверял немецких протестантских князей, что переход Генриха из протестантизма в католицизм не должен их смущать: дружественное отношение короля к немецким князьям остается неизменным, как и его желание быть попрежнему защитником «исконной немецкой свободы». Раз были сильны князья, был слаб император, вечный враг Франции Габсбург. Генриху IV удалось в конце концов создать коалицию против Габсбургов и приступить к организации борьбы с ними. Однако кинжал Равальяка прервал его жизнь (1610 г.).

Реми: Лезь в петлю, отважный Крийон! Мы вчера победили при Агри, а тебя рядом с нами не было. ГенрихIV

Реми: Он дал народу много льгот И выпить сам любил, Да если счастлив был народ, С чего б король не пил?

Реми: Валерий Качурин Жил-был Анри четвёртый, Он славный был король, И не делил народ свой Он на вельмож и голь. Он верил, что французы, Не различая чин, Не увальни и трусы, А нация мужчин. Он твёрдо знал, что Боже Превыше всех попов И что любовь дороже И чёток, и костров. Вёл дело как по нотам И Злу давал отпор, Решая гугенотов С католиками спор. Король не ради моды Религию сменил – Для своего народа Себя не пощадил. Премьером сделал архи- Он умного Сюлли, Казны чтоб олигархи Похитить не могли. Жил просто, а не пышно, И этого итог – Законами как дышлом Вертеть никто не мог. На женщин был он падок, Но смел был и не подл И этим недостаток В достоинство возвёл. И выбирали люди Там не кота в мешке, А знали – у всех будет По курице в горшке. И нам, ребята, нужен Такой же властелин, Да только мы недужим Отсутствием мужчин.

Реми: http://yandex.ru/video/search?filmId=yAUx_106UXI&text=%D1%85%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%B9%20%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BB%D1%8C&_=1417004632483&safety=1

Реми: Хорошая кухня и хорошее вино-это рай на земле. Генрих IV

Реми: Он рано постарел. Нагрузки войн и походов посеребрили волосы и бороду в 42 года и он выглядел старше своих лет. Звезда его была счастливой, но судьба не была легкой. Он пережил 13(!) покушений и погиб от 14-го. Железное казалось бы здоровье было подорвано. Но он оставался деятельным и энергичным. С утра пропускал крошечную рюмочку гасконского арманьяка с яичным желтком. Врачи предписывали диету, отказаться от охоты и женщин, король подчинялся, как только болезни отпускали он возвращался к охоте, танцам, вину, острым блюдам и дамскому обществу.

Реми: Генрих когда при нем нелицеприятно отзывались о Екатерине Медичи резко отвечал: : «Что, спрашиваю вас, может поделать женщина, оставшаяся после смерти мужа с пятью детьми на руках и перед лицом двух семейств, которые только о том и мечтали, чтобы завладеть короной, — я говорю о нас (Бурбонах) и Гизах. Дивлюсь, что она не натворила чего похуже». Он перезахоронил её с честью.

Реми: Романтический жест в его жизни был. После блистательной победы при Кутра, разгромив лигеров, он покинул поле боя и сложил трофейные знамена к ногам графини де Граммон. Свою великую победу он посвятил ей. Поэт посвящает своей возлюбленной стихи, а полководец победы.

Реми: Реконструкция внешности Генриха IV по черепу

yelenash: Реми- классный портрет получился у ученых, прямо как живой

Реми: Что я хочу сказать. Песни о Генрихе навеяли. В идее монархизма есть обаяние. Я не монархистка. Но в любви народа к своему королю обаяние есть!

Реми: Жестокому осмеянию подвергает Гегель тех, кто пытается подойти к оценке исторических деятелей с субъективной меркой, кто осуждает их за страсть и настойчивость, проявляемые в борьбе за осуществление своих целей. Для того чтобы понять значение великого человека, надо самому обладать широким кругозором; для лакея не существует героя. Историческая личность подчас бывает вынуждена растоптать иной невинный цветок, сокрушить многое на своем пути, но оценивать ее деятельность надо с точки зрения не потерпевшего индивидуума, а исторического целого. К историческому процессу неприложимы критерии благих пожеланий и добродетельных сентенций. Развитие человечества — это не гармоническое развертывание добра и счастья. «Всемирная история не есть арена счастья. Периоды счастья являются в ней пустыми листами, потому что они являются периодами гармонии, отсутствия противоположности». Как сказал Иван Грозный: Как человек, я может быть и грешен, но как царь-то я безгрешен". В оценке исторических личностей мы бываем одноплановы и прямолинейны и идем по пути плохих камердинеров, а оценить историческую личность без учета исторических реалий и конечного результата деятельности конкретного монарха, это очень сложно. В общем, оценивать их надо по мнению Гегеля по гамбургскому счету. Мировая история признала Генриха великим. А личные моральные плюсы-минусы, ну это путь плохих камердинеров.

Наталья: Вот = вот. И когда у нас с середины восьмидесятых начали оценивать власть и события с точки зрения "невинных цветков", это поначалу казалось ново и интересно, но довольно скоро стало бесить. При ближайшем рассмотрении одни оказались не невинными, другие = не цветками, но дело даже не в этом. Просто была супердержава = и нет.

Реми: Наталья пишет: И когда у нас с середины восьмидесятых начали оценивать власть и события с точки зрения "невинных цветков", это поначалу казалось ново и интересно, но довольно скоро стало бесить. При ближайшем рассмотрении одни оказались не невинными, другие = не цветками, но дело даже не в этом. Ну бывает оправданная жестокость если за ней стоят конструктивные действия. Читаю энциклопедический словарь советской эпохи, характеристика российских монархов. "Беспощадно подавлял революционное движение" А как надо? "Активно поддерживал?" У монарха другие задачи, стабильность и защита правопорядка. Он и будет подавлять, порой жестко и даже жестоко. Генрих был в общем, великодушным и незлопамятным, врагам он не мстил, имущество не конфисковывал, но вот крестьянские восстания кроканов подавлял с личным участием. Опять справедливости ради, массовых казней и показательных порок виновных не устраивал. Но как по другому мог поступить правящий монарх?

Реми: Национальный танец Наварры хота. Фольклорное исполнение. http://www.youtube.com/watch?v=lLwZgZXv0VY&index=1&list=RDlLwZgZXv0VY

Реми: Собственно продолжая тему о гамбургском счете. Выдающаяся историческая личность оценивается по его результатам. А страна с 200 миллионами внешнего долга принятая и страна с 43 миллионами оставленная говорит сама за себя. Не так уж важны личные минусы перед общим историческим плюсом. Хотя и там, насчет минусов... Снес мельницы в окрестностях Парижа. Но Париж надо было взять, не так ли? Кто из осаждающих когда либо снабжал осажденных продовольствием и оружием? Чем раньше сдадутся, тем потерь меньше с обоих сторон. Это если по гамбургскому счету. В конечном итоге объединение нации и централизация власти была Генрихом решена. А вот если личность не выдающаяся, то к ней счет другой.... У заурядной личности нет великих целей. Как сказал один журналист: если человек совершал что то, для меня неприемлемое, потому что он жил в другую эпоху и не знал то, что знаю я, почему это для меня должно быть значимо и чем эта личность интересна?

Реми: Генрих Наваррский в детстве. Прижизненная скульптура.

Реми: Прав Баблон: в детстве был прелестный ребенок, а как гормоны загоготали, куда что делось.

Реми: https://musei-smerti.ru/smert-i-pohoronyi-genriha-iv/

Реми: https://cyberleninka.ru/article/n/neizvestnye-pisma-i-dokumenty-genriha-iv-frantsuzskogo-iz-arhivnyh-sobraniy-sankt-peterburga-i-moskvy-1577-1609-chast-pervaya-religioznye

Реми: В декабре 1576 года, как повествует Генрих Манн, из книги которого я намерен позаимствовать этот эпизод, амбициозный властитель Наварры во главе небольшого войска осадил городок Оз. При попытке ворваться в город незамеченными кто-то из стражников, узнав его, неожиданно закрыл городские ворота, и Генрих вместе с четырьмя соратниками оказался отрезанным от остальных нападавших. Передовой отряд горожан состоял из пятидесяти человек, король Наваррский двинулся прямо на них, держа в руке пистолет, и одновременно начал говорить, обращаясь к своим четырём дворянам: – Вперёд, за мной, друзья и товарищи! – (…) Следуйте за мной и делайте то же, что и я. Не стрелять! – крикнул он особенно громко и как будто всё ещё обращаясь к своей четвёрке. – Опустите пистолеты, не цельтесь! – А толпа вооружённых горожан слушала, разинув рот, складную речь этого короля, находившегося в столь великой опасности, и стояла, словно оцепенев. Два три голоса, правда, крикнули: – Стреляйте в красную куртку! Это же король Наваррский! – Но никто ещё не успел опомниться, как Генрих на всем скаку въехал в толпу. От страха она распалась надвое и отступила. В толпе раздалось несколько ружейных и пистолетных выстрелов. Вскоре в тесной улочке началась свалка – это простой народ, любивший короля, накинулся на стрелявших. Те слегка струсили; ещё в начале схватки они вцепились друг другу в волосы, ни один не желал признаться, что стрелял именно он. Генрих спокойно ждал: очень скоро старшины, или, как они назывались, консулы, бросились ему в ноги и загнусавили, точно литанию пели: – Сир! Мы ваши подданные, мы преданные ваши слуги. Сир! Мы ваши… – Если уж непременно надо кого нибудь повесить, – посоветовал кто-то, с перепугу набравшись смелости, – тогда вешайте, сир, только бедняков: их, по нашим временам, развелось слишком много. Генрих во всеуслышание заявил о своём решении: – Я не отдам города на ограбление, хотя таковы правила и обычаи и вы, конечно, этого заслужили. Но пусть каждый пожертвует беднякам по десять ливров. Сейчас же ведите сюда вашего священника и вносите деньги ему! Затем он ещё принял участие в импровизированной общей трапезе, вдобавок пригласив за расставленные на площади столы и тех бедняков, кто оказался поблизости и был достаточно смел, чтобы его приглашение принять. А ведь обычным финалом подобного штурма был бы как минимум трехдневный грабеж. Всем войском растаскивали бы пожитки беззащитных горожан. Предполагались также казнь первых лиц администрации и заключение в узилище немалого числа уцелевших видных граждан для последующего выдавливания из их родни как можно более весомых денежных вкладов в уплату за свободу тех, кого угораздило попасть захватчику под лихую руку.

Реми: Об этом эпизоде Агриппа д'Обинье: И вот смешал великий князь земной Людские добродетели с виной. Добро ли, зло ли – все поглотит вечность. «Осанна! Воля нам возвращена. Невинностью искуплена вина. Виновного прощает человечность».

Реми: Хорошая карикатура отражающая модель брака супругов Наваррских.



полная версия страницы