Форум » "Три мушкетера" » Осада Ла-Рошели ужель нужна кресту? » Ответить

Осада Ла-Рошели ужель нужна кресту?

Анна Винтер: Предлагаю обсудить здесь подоплеку этой осады и действия наших героев. И посмотреть - кто герой, а кто и вовсе не очень...

Ответов - 13

Элен де Сент-Аман: По отношению к гугенотам Ришелье был мягким правителем - по тем временам. В Испании протестантов жгли, а Ришелье только хотел лишить их политической автономии. И у него были на то все основания - во времена религиозных войн предыдущего столетия гугеноты приглашали иностранцев в свою родную страну, что продолжалось и в то время, когда Ришелье стал министром - ла-рошельские гугеноты обращались за помощью к англичанам, что могло обернуться очередным иностранным вторжением... Кардинал стремился покончить с самоуправлением Ла-Рошели, но не стремился обращать жителей города в католичество при помощи силы и угроз.

Ришель: Особую опасность представляли гугеноты. К началу 1620-х годов их сообщество представляло собой своего рода государство в государстве. Они требовали прав самостоятельно чеканить монету, устанавливать налоги, набирать собственную армию, возводить замки и назначать командующих в своих провинциях. Такой подход неизбежно привел бы к распаду Франции и, учитывая существование протестантских княжеств в Европе, мог привести к полной утрате независимости для католической части страны. На первых порах, стремясь ослабить позиции гугенотов, Ришелье решил устроить брак сестры Людовика Генриетты Французской с принцем Уэльским, вскоре ставшим королем Карлом I. Казалось, все складывается удачно. Но королева Генриетта, слывшая «паписткой», стала крайне непопулярной и не могла оказывать никакого влияния на дела государства. Гугеноты Ла-Рошели продолжали активно контактировать с влиятельными приверженцами реформизма в Англии. Брак вызвал и некоторые другие осложнения. За Генриеттой во Францию прибыл фаворит Карла герцог Бекингем. В полном соответствии с романом Дюма, шокируя двор, он начал откровенно ухаживать за Анной Австрийской, слывшей самой красивой женщиной в Европе того времени. Бывшая же любовница Бекингема, графиня Карлейль, послужившая прообразом коварной Миледи, действительно была тайным агентом Ришелье и доносила ему о намерениях британского кабинета. Возможно, это каким-то образом повлияло на взаимоотношения королевы и кардинала. На долгое время они стали непримиримыми врагами. Возможно, сыграли свою роль и попытки неравнодушного к женской красоте Ришелье поухаживать за Анной и герцогиней. Но главная причина антагонизма заключалась в политических симпатиях. Анна была дочерью испанского короля и австрийской принцессы, то есть принадлежала к династии Габсбургов. Сближение с католическими Испанией и Австрией, где правили Габсбурги, было краеугольным камнем внешней политики королевы-матери во время регентства. Когда-то и Ришелье проводил эту политику, впрочем, не добившись никаких успехов. С годами он уверился в необходимости проводить курс Генриха IV, отличавшегося антигабсбургской позицией и терпимостью к протестантам во всех случаях, не касавшихся безопасности государства. Еще в 1616 г. во время краткого пребывания на посту секретаря по иностранным делам при кабинете Марии Медичи Ришелье писал: «Исповедуя разную веру, мы остаемся едиными под властью одного монарха, находясь на службе которого ни один католик не будет настолько слеп, чтобы считать испанца лучше французского гугенота». Поэтому, заняв непримиримую позицию в отношении гугенотского сепаратизма, он всячески поддерживал протестантов, выступающих против габсбургского блока в лице Испании, Австрии и католических князей Германии.

Ришель: Необходимо было ликвидировать «государство в государстве», оплотом которого являлась Ла-Рошель. И «кардинал гугенотов» — так Ришелье именовали в Риме — начал подумывать о походе против цитадели гугенотской Франции. Ларошельцы не отваживались открыто выступить против короля, но, надеясь на поддержку Бекингема, выдвинули ряд требований для укрепления своей боевой мощи. А получив отказ, 10 сентября 1627 г. начали военные действия против армии Людовика. Вскоре королевские войска Людовика окружили город и начали осаду. Помощь из Англии пришла только через год. Флотом из пятидесяти трех кораблей командовал лорд Денбиг. Он вез ларошельцам продовольствие и намеревался вынудить короля снять осаду и заключить мир с гугенотами. Но адмирала ждал неприятный сюрприз. По приказанию Ришелье в фарватере бухты воздвигли плотину, которую не смогли разрушить корабельные пушки. С плотины по английским кораблям тоже стреляли. На орудиях был выгравирован, ставший знаменитым, девиз: «Ultima ratio regis» («Последний довод короля»), а сам Людовик стоял у одной из пушек, как простой канонир. К отчаянию ла-рошельцев, Денбиг повернул корабли. Причины его поступка до сих пор остаются неясными. Он, несомненно, мог продолжить кампанию. По одной из версий, выдвинутой еще в то время голландскими дипломатами, лорд был подкуплен агентами Ришелье. А в Ла-Рошели ситуация становилась все тяжелее. Не было продовольствия. Горожане охотились на кошек, собак и даже на мышей. Жене вождя гугенотов герцогине де Роан на обед подавали изящно сервированную вареную конскую кожу с гарниром из чертополоха. Появились перебежчики и дезертиры. К концу октября на улицах и в домах лежали сотни трупов. Были случаи каннибальства. Из двадцати восьми тысяч в живых осталось только пять. 28 октября Ла-Рошель капитулировала. Поскольку Ришелье считал, что милосердие не менее действенный инструмент, чем устрашение, город был прощен, а его жителям позволили исповедовать протестантизм. Вскоре после капитуляции Ла-Рошели был покорен протестантский Лангедок. И вновь без репрессий и политики устрашения. После захвата последних гугенотских крепостей, при въезде в Монтабан, Ришелье встретили криками: «Да здравствует великий кардинал!» Народ понимал, что именно он оказал влияние на Людовика, склонив того к милосердию и терпимости. С гугенотской партией было покончено. Так благодаря кардиналу история кровопролитных религиозных войн во Франции закончилась национальным примирением. В этом случае Ришелье, несомненно, проявил редкую для того сурового времени веротерпимость, широту мышления и политическое благоразумие. Гугеноты получили право исповедовать протестантизм, не были ущемлены в гражданских правах, но лишились возможности оказывать политическое и военное сопротивление королевской власти.


Наталья: Конечно, обсуждать вопросы веры - всё равно, что ступать на минное поле, но всё же... Вот рассуждаем мы тут о тонкостях вероучения, но ведь вера - это не столько приверженность той или иной традиции, сколько убеждение в существовании всеобщего Отца, в убеждении, что ты этому Отцу интересен, и в возможности "обратной связи" с ним. Если нет хотя бы одного из этих трёх условий - вера превращается... может, в суеверие, может, в политический мотив или в традицию - это уж в зависимости от конкретных обстоятельств. И, исходя из этого, единственный верующий персонаж в романе - это Атос. Он постоянно чувствует себя под наблюдением, и уверен, что строгий Отец ни за что не смягчится, услышав от него очередное "Я больше не бу-у-уду"! В то время, как у Арамиса это "не бу-у-уду" регулярно, а остальные пошли в своего автора - и крестик-то не носят. При этом продолжая считать себя католиками - так удобнее зарабатывать на жизнь шпагой, убивая гугенотов.

Реми: Наталья пишет: При этом продолжая считать себя католиками - так удобнее зарабатывать на жизнь шпагой, убивая гугенотов. Зарабатывать на жизнь шпагой- вполне легальное и можно сказать почетное дело. Государству нужна армия. Общество уважает своих ветеранов. Что касается убивать гугенотов.... Ну они убивают, их убивают. Законы войны. С испанцами-католиками тоже воевали.

Реми: Наталья пишет: В то время, как у Арамиса это "не бу-у-уду" регулярно, а остальные пошли в своего автора - и крестик-то не носят. Ну какой фермер, такие и гуси. Автор скорее атеист.

Сезар: Реми пишет: Ну какой фермер, такие и гуси. Автор скорее атеист. Автор действительно был атеистом)))

Анна Винтер: Сезар пишет: Автор действительно был атеистом))) Автор был пофигистом и циником к тому же)) Очень мало морали в его произведениях.

Наталья: А вот интересно, сформулировал ли кто - нибудь удивительный парадокс Дюма: без этого циника и пофигиста - циниками и пофигистами становятся подростки. Те, в чьём детстве Дюма не было! Тема для серьёзного исследования, неподнятая целина... Есть у Дюма роман, полностью посвящённый религии, точнее, морали - "Исаак Лакедем". Вдохновлюсь-ка я рассказать о нём подробнее... Нарушу неписанное правило "Салончика" - "все, кроме Дюма", и напишу об этом "нетипичном" для него романе именно там.

Сезар: Анна Винтер пишет: Автор был пофигистом и циником к тому же)) Очень мало морали в его произведениях. Ну почему?))) Атеистом Дюма был, это достаточно известный факт, часто упоминающийся в его жизнеописаниях, жизнелюбом был, любил женщин и они его, но что он был аморален... Не соглашусь, так как будь он аморальным циником и ничего больше, то его произведения не были бы такими притягательными, а герои столь неоднозначны. Да, его все его положительные герои ( если строго препарировать их с точки зрения современного человека) не стерильны в плане морали , но многие из них человечны и благородны. А у абсолютного аморала это вряд ли бы получилось. Ну а доля здорового пофигизма, по моему, в жизни просто необходима. )))))

Реми: Дюма не моралист . Но кодекс чести у его героев есть. Отличный от общепринятых понятий, но приятый в их среде: храбрость, гордость, верность в дружбе и т.д. Наверно тем и притягательны его романы для юношества. И не только. Ну а что касается атеизма и прочего.... Дюма сын своей эпохи, эпохи революций. А революции всегда ниспровергают устои.

yelenash: Но ведь говорили-то о Ла-Рошели.В Ля - Рошели Ришелье решал очень конкретную задачу- лишить гугенотов их последней укрепленной крепости на территории Франции , а Англичан лишить пятой колонны в лице Ля - Рошельских гугенотов.Под личиной религии , как всегда-политика.А герои ТМ в этой игре-просто солдаты.И если бы не вмешалась Миледи , так бы они и воевали как все.Но ее вмешательство, коварная индульгенция выданная ей кадиналом, а также услуга которую Миледи вытребовала у Ришелье взамен на убийсво Бэкингема, застаывила мушкетеров действовать по двум незыблемым принципам: друг моего друга мой друг, а враг моего врага тоже мой друг. У них не было выбора , надо было спасать свои жизни от рук коварного и беспощадного убийцы.Тут или ты или тебя.Так . что у Дюма все верно.

Анна Винтер: Наталья пишет: Нарушу неписанное правило "Салончика" - "все, кроме Дюма", и напишу об этом "нетипичном" для него романе именно там. Самое время зайти в салончик))



полная версия страницы