Форум » Творчество форумчан » Медальончик » Ответить
Медальончик
Анна Винтер: Автор фанфика: Наталья Идея рассказа родилась из "географического открытия": летняя резиденция английских королей Гемптон - Корт и пригород Лондона Кингстон - на противоположных берегах Темзы, в её верхнем течении. *** Когда есть земли и замок, деньги и жена - чего ещё могло не хватать милейшему Портосу? Конечно же, ребёнка... Часть первая. 1628 год. Когда Портос появлялся у Атоса на улице Феру, квартира сразу же становилась квартиркой. Словно уменьшалась – ведь достойный гигант умел заполнять своим присутствием любое пространство. Вот и сейчас он стоял посреди "гостиной– столовой-кабинета", красный от смущения, и явно пытался выговорить какую-то просьбу. Атос терпеливо ждал. – Друг мой... нет-нет, я не насчёт шпаги... другое... только не удивляйтесь и не спрашивайте... ни о чём... Если нет – так уж нет... В глазах Атоса засветилось любопытство, что бывало с ним очень нечасто. Но тут... если бы речь шла о деньгах – разве стал бы Портос краснеть и пыхтеть? А если о делах амурных – он не попросил бы ни посредничества, ни даже просто совета. Самоуверенности ему не занимать. – Даже не догадываюсь. Но вы же знаете – всё, что в моих силах и власти... – Знаю. Скажите, вы ведь не любите больше... ту женщину? И вспоминать не хотите? В тёплой комнате словно подул ветер с реки Лисс. – Был бы счастлив забыть. И вы мне сейчас в этом поможете! Гримо, бездельник! Дюжину шампанского! Опрокинув первый стакан, Портос, наконец, решился: – Я хотел бы... иметь её портрет! Только не спрашивайте ни о чем! Если у вас остался...Это, конечно, дорого, но вы же знаете – я скоро женюсь, и деньги у меня будут. Атос медленно поднялся. Он старался скрыть дрожь в руках, однако так и не смог справиться с замочком ларца, стоявшего на камине. Пришлось позвать Гримо. Наконец из-под стопки пожелтевших бумаг был извлечён медальон. Вернее, медальончик. Маленький, серебряный, с гравированной веточкой и голубым камешком вместо цветка. Портос не мог скрыть своего изумления: вещица, достойная мещаночки – но никак не графини! – Откройте. Под крышкой – портрет. Миниатюра. Размером с монету. Работа, поистине, ювелирная, но... Это не она... Точнее, не совсем она. Не блистательная леди-графиня-баронесса, а девочка-подросток. Изящно очерченные губы Атоса искривила гримаса презрения: – Не знаю, кто это заказал. Может, сама, может, её лжебрат. Второе вернее, почему-то же она не снимала этот...ошейник... Вот такой и была девушка, прекрасная, как сама любовь. Вот такой я и не хочу её помнить. И тут же стал неестественно весел: – Женитесь – и не боитесь, что жена приревнует? Вдруг найдет! Вопросы пойдут... – Этого я не боюсь. Портос боялся в эту минуту только одного – что его друг передумает. Он поспешно откланивался, не разжимая крепко стиснутого кулака с медальоном. Но если бы всё же Портоса спросили, на кой чёрт ему сдался этот портрет – он бы не ответил! Или ответил бы что-то совершенно невразумительное, вроде "Мне-то она ничего не сделала". Зачем, для чего – Портос не знал. Просто чуял шестым чувством – нужен... Только дома задумался: «Если она это не снимала – как же...Неужели палач успел снять? Но когда? И ведь не спросишь – второй раз такой разговор не заведёшь». А вот об этом Атос и не смог бы рассказать. Никому! Как он вернулся на место своего преступления... того, первого преступления! "Аки пёс на свою блевотину"! И не обнаружил тела жены. Только сломанный сук с обрывком верёвки в примятой траве. Наклонился, чтобы убедиться, разорвана верёвка, или разрезана – и подобрал прямо под импровизированной виселицей вот этот самый медальончик. На порванной цепочке. Сам и разорвал, наверное... Но поведение друга нуждалось в объяснении! И Атос это объяснение нашел. Конечно, это огромное дитя спешит собрать к свадьбе портретную галерею "своих предков"! Богатых, знатных, или, хотя бы, просто красивых. Часть вторая. 1638 год. – Ах, друг мой-супруг мой, – почти пела бывшая мадам Кокнар, великосветски играя веером, – не думаете же вы, что я стану вас...ревновать? Да ещё и к далёкому прошлому? И губы её складывались при этом в ма-а-аленький буточик. Пусть не такой розовый, как когда-то, но всё же... Манеры, интонации, а главное, умение владеть собой – это то, что сразу выделило её из мелкопоместной среды. Соседи даже и не сомневались, что это не господин дю Валлон поделился своей знатностью с супругой, а наоборот, она с ним! Многочасовые репетиции перед зеркалом – чтобы нигде не оконфузить любимого мужа,– создали ей неожиданную репутацию настоящей светской дамы. Из тех, над кем годы не властны. Но сама то она знала – властны. И ещё как. – Исаак, дорогой, прогуляться в Лондон просто для того, чтобы сменить обстановку – это мне понять несложно, но если в ваши планы вклинился какой-то "ребёнок" – вашей супруге есть, над чем задуматься? – Как? Я разве произнёс слово "ребёнок"? – Может, мне и послышалось. Но лучше бы произнесли... И нашли... И привезли... Игривая интонация сменилась плаксивой. Кажется, она и в самом деле чувствовала себя виноватой. Портос громко вздохнул и тихо порадовался, что в его замысел никто не проник. Если бы он заявил вслух, что подумывает найти сына клеймёной воровки... Кто знает, насколько мальчишка нужен знатной родне? Может, он для них вообще лишний? И они только будут рады от него избавиться? А в это захолустье столь знатные господа и не заезжают. Вот уж где мальчонка -лорд лишним точно не будет! И потому, что лорд (или только наследник титула?), и просто потому, что мальчонка... Но спустя неделю, стоя на палубе и вглядываясь в вырастающие из-за горизонта белые скалы "Альбиона", Портос уже готов был сам смеяться над собой. Без сомнения, поездка обещает быть увлекательной, но... как и с кем он собирается общаться, не зная языка?! *** Ну можно ли было усомниться в том, что лорд Винтер – самый благородный, добрый и весёлый лорд на свете?! Приём, оказанный бывшему мушкетёру, не оставлял в этом никакого сомнения! – Я дважды обязан вам жизнью! – воскликнул радушный хозяин, услышав, что Портос, оказывается, остановился в гостинице, – так за что же вы меня обижаете? Никаких гостиниц! Ко мне и только ко мне! Стесните?! Да вы что? Полдома свободно – я ведь так и не женился. Распорядитесь – и устраивайтесь! Как ни мало был искушен Портос в вопросах этикета, он всё же сообразил, что спрашивать надо поменьше. Зато надо побольше слушать. И смотреть. Вот уж смотреть здесь можно было часами! Не какие -то необыкновенные диковинки, а... Словом – здесь вообще нельзя было найти ничего обыкновенного! Ни одной вещички! От обоев до паркета, от невероятного голландского кафеля до итальянских вилок. Русская икра в китайском фарфоре... А самое главное – вино – всё-таки французское. Лучше французского не сыщешь. – А знаете, милорд, я ведь теперь делаю вино не хуже! Приедете – угощу на славу! Ну что вам, в самом деле, мёрзнуть и мокнуть? Да всем, всем хорош ваш остров, кроме погоды! И что вам мешает путешествовать в своё удовольствие? Портос был уверен, что его нехитрая дипломатия сработает, и сейчас он хоть что-то, да услышит о племяннике – наследнике. Вряд ли этот ветропрах Винтер станет держать мальчишку при себе, но, может, ребенок где-то в поместье? Или в каком-нибудь благородном пансионе? Дядя навещает его, наверное, эдак раз в полгода – чтобы проверить, не напрасно ли тратит денежки. Но нет – потоком полилась весёлая болтовня о...погоде, с которой нынче повезло, как никогда, о летних "сельских увеселениях", о выездах "на природу" – в загородные королевские резиденции, и теснейшей личной дружбе с благороднейшим из королей! Лёгкая досада Портоса развеялась быстро – потому что более интересной и блистательной жизни он не мог бы себе нарисовать даже в своём воображении. – И сегодня ведь вы застали меня совершенно случайно, весь двор сейчас в Гемптон-Корте, – увлеченно говорил Винтер. – И я собираюсь туда завтра или послезавтра – как получится... Поедемте вместе, а? Да, да, непременно! Конечно, мы тут – не столица мира, вам, наверное, и Лувр примелькался, но всё же... Вдруг вы будете полезны его величеству? Вся наша жизнь – сплошное "вдруг". Портос был совершенно покорён – давно ли он нес службу при дворе, охраняя Его Величество! А тут его приглашает настоящий вельможа! Чтобы представить королю! Вот оно, счастье! Одно расстройство – у него с собой всего четыре придворных костюма. Только четыре дня и сможет выглядеть достойно. Услышав о таком затруднении, Винтер рассмеялся: – Не беспокойтесь! Кружева, ленты, рюши, пояса, пряжки наберу с собой – и меняйте хоть каждый день! Каждый день будете выглядеть по-новому! Тут он понизил голос и добавил озорным шепотком: – И имейте ввиду, при дворе... во время летних выездов...костюм Адама – это тоже костюм! Как? Вы ничего не слыхали о ночах Адама и Евы? – Ах... По добродушной физиономии Портоса разлилось блаженное выражение предвкушения неземных утех. Он пробежался глазами по картинам, жанр которых определял для себя, как "сиси-писи", и разулыбался ещё шире. А когда, наконец, гость был оставлен один, он зажёг в спальне все свечи и без помех полюбовался портьерами, гобеленом, светильниками в форме перевёрнутых колокольчиков , совершенно не оставляющими копоти. Вспомнилась своя спальня в Валлоне, освещённая по старинке, факелами. – Никогда больше. С этим покончено! Всё сделаю, как здесь. Но оказалось, всё "как здесь" не сделаешь. Есть вещи, которых во Франции и за золотые деньги не достанешь. Одеяло из соболей, ночная посудина из фаянса... Набросив на себя одеяло (краше любого плаща!) и взяв в руки великолепный сосуд прозаического назначения, Портос подошёл к зеркалу – и не захотел отходить. Великолепно! *** – Не понимаю, совершенно не понимаю тех, кто создаёт себе искусственные трудности! – Винтер произнёс эту фразу, провожая глазами лодки, карабкающиеся вверх по Темзе. – Есть ли что-нибудь опаснее воды?! А говорят – берега красивые. Как вы, господин дю Валлон, хотите полюбоваться берегами или отправитесь со мной, в карете? Разумеется, Портос во всём готов был разделить вкусы изящнейшего, благороднейшего лорда. Подумать только, друг самого Бекингема! Учиться у него, учиться и учиться! И лишь развалившись в карете на атласных подушках, он припомнил, о чём, или, вернее, о ком хотел спросить: – Милорд, вроде бы, у той женщины, вашей невестки, был ребёнок? И в этом вам повезло, хоть племянник есть, а у меня – никого. – Повезло?.. – Холёное лицо вытянулось, и тут же исказилось гримасой. – Он пропал! – Украли?! – Ничего другого Портос не мог себе вообразить! Как же ещё может пропасть наследник баронского рода?! – И что?! Выкупа требуют?! – Нет, друг мой, если бы можно было помочь шпагой – я, пожалуй, осмелился бы вас побеспокоить. "Сын той женщины"... Это прежде всего сын моего несчастного брата! Но ОНА... ОНА губила всё, к чему прикасалась. Даже собственное дитя. – Как же это? – Увезла с собой во Францию, а там, видно, была слишком занята, чтобы подумать о сыне. Ну не знаю, хоть к своей родне отправила бы, что ли. Нет, видно, думала, всегда успеет заняться мальчиком. И вот, представьте себе, утонула! – Утонула?! – вытаращился Портос. – Как, вы не слыхали?! – Глаз Винтера усиленно подмигивал. – Сорвалась в реку – даже тела не нашли! Как же мне теперь не бояться воды! Портос улыбнулся. Понял, наконец, что это – официальная версия, известная всем, кому только это интересно. Поглядывая то на кучера, то на лакеев, Винтер продолжал: – И я хорош – не расспросил ее о планах. Попробуй теперь, поищи по всей Франции ребёнка, которому ваши добрые пейзане, может, и имя-то сменили. Был Джон – стал Жан...Если он вообще жив. Кто там, в деревне, станет трястись над подкидышем! – А я-то думал, хоть у вас в жизни всё наладилось... *** Но мелкая неудача не могла омрачить лучезарного настроения – Портос даже не припоминал, когда ещё он был так счастлив! Разве только тогда, когда добрался до сундука прокурора – да и то сравнивать не приходилось. Очарованный замок, в котором он очутился, был сродни пещере Али-Бабы! И хоть как-нибудь, кто похуже, кто получше, но по-французски объяснялись все, вплоть до лакеев! И если бы даже сам кардинал или папа заверил его, что в раю ещё лучше – не поверил бы он ни кардиналу, ни самому папе. Вот только одно "но" – день в этом земном раю начинался с пробуждением королевской особы, а священная особа имела обыкновение ложиться под утро и вставать за полдень. И если Портос поначалу усомнился, что это правильно, все его сомнения отпали при личном знакомстве с монархом. Давным – давно понял бывший мушкетёр, что чем меньше рост (и, соответственно, ручки – ножки), тем древнее и благороднее род! Одного взгляда на его величество было достаточно, чтобы понять: Стюарты, пожалуй, происходят прямиком от Адама. Но как изменишь привычке всей жизни, даже если вставать на рассвете, оказывается, неаристократично?! Неширокая чистая речка с берегами, заросшими ивняком, сейчас, в солнечную погоду, казалась действительно прелестной. И крошечный Кингстон - городок на другом берегу – кукольным. И заботы людей, встающих с зарёй – муравьиными. *** Удивительно, но утро здесь начиналось раньше, а вечер кончался позже. Ночи – коротюсенькие. Почему? Да стоит ли ломать голову над божьими тайнами, когда так хорошо! Утренний хор петухов, коров, коз,овец, появление и мельтешение людей... Удары колокола, отсчитывающие время, шум водяной мельницы, буханье молота в кузнице – всё это, может быть и казалось бы обитателям Гемптон – Корта несносной, адской музыкой, если бы не доносилось из-за реки. Так приглушенно, что спать не мешало. А посмотреть на тот берег бывало занятно! Между семью и восемью часами к реке двигалась целая процессия,полтора-два десятка человек. Вот уже можно рассмотреть, что человечки небольшие. Подростки. У реки команда разделилась на две – девчонки стайкой упорхнули на пару сотен шагов вверх по течению, туда, где ивы разрослись особенно густо. Портос уже решил, что ничего больше не увидит, если они будут купаться в таких зарослях. Но спустя несколько минут девчачья компания показалась! Почему-то с огромными головами! Приглядевшись, Портос догадался: они свернули свои платьишки, водрузили узелки на головы, привязали платками – и переправляются через речку! Не плывут, а именно переправляются гуськом по заранее натянутой верёвке! Мальчишки – те проще. Попрыгали в воду – и плывут, держа узелки над водой. Перебрались, оделись, дождались девочек, и чуть не строем – во дворец! Портос поделился своими наблюдениями с Винтером, но тот не нашёл в его рассказе ничего интересного. Картинно зевнул: – Подёнщики! Не упускают случая заработать – кто на кухне, кто в конюшне. Блестящая возможность для нищеты – на три недели в году. Но что -то забавное в этом, очевидно, поначалу виделось и ему: – Иногда, впрочем, и я за ними наблюдаю. Кажется, им даже не приходит в головы друг за дружкой подглядывать! Ну скажите, дружище, кто из нас на месте этих рыцарей конюшни упустил бы возможность перенести нимфочек на руках – да сорвать с каждой хоть по поцелую?! – И не говорите! – А тут?! Вы, конечно, поняли, почему мальчишки переходят реку ниже по течению? На всякий случай! Вдруг какая из подружек верёвку выпустит, течением бедняжку подхватит! Поверите ли, ещё ни одна не выпустила. Как самим-то неинтересно? Что их вообще интересует? Деньги да псалмы, псалмы да деньги. Тьфу. Скверная шутка судьбы – делить Англию с полоумными "чистюлями"! – Чистюли? – Ну, пуритане! Гугеноты по-вашему. Не удивлюсь, если они и по ночам молятся – назло нам! Но хорошо хоть, своё место знают. Портос рассмеялся: – Значит, наши гугеноты в нас стреляют, а ваши вас забавляют? Но тут он вспомнил, что Винтер упомянул конюшню, и его мысли приняли иное направление: – Лошадей посмотрим? Поможете мне выбрать парочку на развод? Я непрочь вывести новую породу – славно было бы назвать ее своим именем! – Ах, увольте, я не столь честолюбив. Да и стреляют даже самые "высокопородия" отнюдь не розами и фиалками. *** Кони были великолепны. Когда таких красавцев видишь от случая к случаю, то и позавидовать толком не успеваешь. Но здесь! Здесь Портос окончательно решил, что его мохноногие тяжеловозы так же нелепы и провинциальны, как факелы вместо светильников. Высшие существа, даром что четвероногие! В длинных конюшнях из красного кирпича, каждый в своей квартире, которую и язык – то не повернётся назвать стойлом. – И даже в таком...стояке..могут застояться, – неуклюже объяснял конюх, безбожно путая французские ударения, – хотя бы по пять миль выгуливаем, то есть выбегиваем. Действительно, манеж был огромен. И конь – белый, в едва заметных серых яблоках, с платиновой гривой – наматывал положенные круги. Но как! Галоп, рысь… Восхитительное зрелище! – Гляди-ка, жокей небольшой – а справляется! – Жокей пьян, не удивляйтесь, это удивимся мы, если он просохнет хоть когда-нибудь! Гнать пора, а у него всё из жалованья вычитают. Так мальчишка и зарабатывает. – Неужели из тех? – спросил Портос, кивнув в сторону Темзы. – Ну да. Мозги набекрень, а с конями словно договаривается. Да-а-а... Глядя на этого "кентавра", Портос затруднился бы сказать, кто из них, конь или всадник, большее "высокопородие". Так весело, так азартно оба играли с солнцем и ветром – каждой мышцей, каждой жилочкой! И такие у обоих горящие глаза, и такие гривы, одинаково выгоревшие на солнце! От восторга Портос засунул руку в кошель, схватил первую попавшуюся монету – пистоль, как потом оказалось, – и, широко замахнувшись, кинул маленькому всаднику. В благодарность за зрелище. Того, что произошло в следующую секунду, он даже не сразу осознал. Слишком невероятно! Едва уловимое движение мальчишки – и великан... схватился рукой за скулу! Рядом шлёпнулась в пыль та самая монета. Срикошетила?! Так сильно?! Нет! Брошена – и очень метко! Конь перешёл с карьера на шаг. Ещё одно стремительное движение – и всадник оказался на земле. Портос надвинулся на него горой и завопил тем ужасным басом, от которого его добрые пейзане врастали в землю: – Ты... ты что себе позволяешь, паршивец?! – Извините, сударь. Но об оплате я договаривался не с вами. Портос задохнулся. Побагровел. Выпучил глаза. Ещё чуть-чуть – и не миновать апоплексического удара! Но кто мог догадаться о настоящей причине его состояния?! Перед ним стоял... оживший портрет. Из медальончика. – Что это... говори... ты чей?! Если бы он спросил "как тебя зовут?", то, несомненно, услышал бы нечто интересное. Но он спросил именно так: "ты чей"? "Портрет" не удостоил его ответом. Развернулся и пошёл. Не побежал, как струхнувший щенок, а именно пошёл. Так, что Портос увидел, прямо-таки увидел у него на боку невидимую шпагу.
Ответов - 6
Анна Винтер: Лишь опрокинув несколько кружек воды, Портос отдышался. Чёрт... он же орал на мальчишку по-французски! И щенок ему ответил вполне понятно – значит, тоже по-французски... Монеты в пыли уже не было. Конюх подсуетился. – Приятель! Так чей же, всё-таки, это шкет? – Ну... я вам говорил – он слегка не в себе. Не станете же вы связываться? – Да тебе что, пистоля мало за простой ответ?! Имя знаешь? Конюх покраснел, но уж очень ему не хотелось отдавать монету. – Если не врёт – Френсис. Вроде, пасторский мальчишка. – Франсуа, по-нашему... Запомню, у меня как раз часовня святого Франциска. Ух, как отлегло от сердца! Не он... Мало ли, как природа пошутит со сходством – но никакая причуда судьбы не могла бы перенести в эту Фиваиду мальчонку, когда – то потерянного во Франции. И имя заменить, и к пастору определить... И сделать так, чтобы дядюшка, любитель поздно вставать, так ни разу и не столкнулся нос к носу с ранней пташкой. Но французская речь? А главное – в миражи, в видения Портос не верил. Никогда. И если очевидность в остром противоречии с вероятностью... Значит, невероятность не исключена. *** Преподобный Иеремия Томплисон, или, как его чаще называли, отец Джереми, разглядывал неожиданного посетителя прямо-таки с детским любопытством. Вид у гиганта был откровенно растерянный. Да и кто может выглядеть солидно с подбитым глазом! Кажется, этот франт не знал, как начать разговор. Забавно. – Сэр, меня уже мало что может удивить, но уж не хотите ли вы сказать, что и это – работа Джонни? – Пардон? Английский... не знаю... – Может, латынь? – Французский... пожалуйста... – Попробую. Думаю, когда людям интересно, они поймут друг друга. Я спросил, кто это был с вами так... неосторожен? – Френсис... Так мне его назвали. – Значит, не сам представился? Представляется он всегда одинаково – Джон Френсис Винтер. Почему на этом берегу он – Джон, а на том – Френсис, этого я и сам не знаю. Но, в конце концов, это причуда вполне безобидная. – Так он не ваш сын? – К сожалению, нет. И не выдашь за сына – в таком городишке, как наш Кингстон, знают все, всё и про всех. И что забудешь – напомнят. – А вы уверены, что он – Винтер? Последний вопрос был задан таким упавшим голосом, и странный посетитель так побледнел от волнения, что преподобный не на шутку встревожился: – Такие разговоры лучше вести при закрытых дверях. Пойдёмте в дом. Я уверен лишь в том, что он сам себя так называет, а документов не видел и с родителями не знаком. – Я знаком... был. Как ни был взволнован Портос, всё же, войдя в дом, он огляделся. Такая старина, по мнению новоиспечённого придворного, граничила с каменным веком. Одна огромная комната с широченными антресолями! Вроде как из одного этажа выкроили два. Внизу – зал с дубовыми колоннами, наверху, как уступка современным вкусам, две-три отдельные комнатки. И стол из среза дуба, и камин – не камин, а, скорее, очаг. Правда, массивные шкафы с книгами внушали почтение. – Итак, сударь, вы знали людей с такой же фамилией? – Я...вот...посмотрите. Медленно, осторожно, словно побаиваясь сломать, преподобный открыл медальончик – и... поднял на гостя ничего не понимающий взгляд: – Но это же... Джонни? И тут же понял, что лицо, знакомое до мельчайшей чёрточки – в незнакомом обрамлении. Завивка, кисейный воротничок... – Боже... кто это? Здесь что – то написано... – Как вы думаете, такое сходство может быть случайным? Голос отца Джереми сел от волнения: – Сударь, кто это?! – Его мать. – Однако здесь другое имя. – Да, Анна де Бейль. Девичье имя. Она француженка. – Рассказывайте... Ох, как осторожно пришлось Портосу подбирать слова! Рассказ его свёлся к тому, что все дворяне – братья, и знать друг о друге обязаны, и помогать при случае... А тут – молодая счастливая семья, и вдруг отец мальчика умер, по слухам, от отравы, а года через два и мать...утонула. Сорвалась в реку – и даже тела не нашли, такие омуты... А мальчика потеряли. Хотя дядя, теперешний лорд Винтер, и разыскивал его. – Сударь, вы забыли представиться. – Извините. Если придём к согласию, то я, конечно, назовусь. Но пока зовите меня просто Портос. Под этим именем меня знала... она. – Пусть так, господин Портос. Вы не похожи на негодяя. Но боюсь, вы рискуете стать слепым орудием в руках злодея. Не возмущайтесь, выслушайте. Ваш рассказ и мои собственные наблюдения вместе складываются в жуткую картину. Уточните только одно: что вам рассказывал этот лорд о племяннике? – Он жалел, что не спросил у матери, где ребёнок, у какой няньки. Думает, что мальчик в какой-нибудь деревне, но как искать его по всей Франции? – Так вот. Скорее всего, мальчик вообще никогда не был во Франции. Может быть, только родился там, и то вряд ли. Портоса точно осенило: – Родился он, конечно, в Шеффилде! Да -да! Наследник баронского рода непременно должен был появиться на свет в родовом имении! Запись в церковной книге должна сохраниться. – Вот за это спасибо. Напишу туда, а может, и сам съезжу. А картина получается такая: кому-то очень мешали Винтеры. Ведь гибель обоих родителей может сойти за несчастные случаи, но может оказаться и убийством? Так? А третье убийство не состоялось чудом! Хоть мне и смешно называть чудом себя. Но называть случайностью то, что повторяется трижды с аккуратными интервалами в два года – это ещё смешнее. Портос ждал продолжения. Ждал молча. Понимая, что, возразив, он выдаст себя. И не только себя. – А кому могут мешать обладатели одного из самых больших состояний в Англии? Праздный вопрос, не так ли, господин...Портос? – Если бы я не знал Винтера, я бы согласился с вами. Но при его легкомыслии... – Легкомыслие в таких случаях не мешает. Скорее, наоборот. Не подумал, что просто пристрелить мальчика – и то было бы гуманнее. – А...что же он сделал? – Это я могу уже только домысливать. Сам Джонни уверяет, что его выгнала кормилица. При этом посоветовала пойти к дяде – лорду. Фамилию назвала. Дело было в Лондоне. Он, конечно, заблудился. Портос так хватил кулаком по столу, что по вечному дубу пошла заметная трещина: – Что за вздор! – Он ещё дитя и сам верит в этот вздор. Но мы с вами – люди взрослые, и понимаем, что так не бывает. Что должно было произойти, чтобы простолюдинка решилась выставить на улицу маленького лорда? Ей должен был очень хорошо заплатить... или приказать... тот, кому этот мальчуган мешал. В каком состоянии я его нашёл – расскажу – не поверите. Думаю, ещё часок – и говорить нам сегодня было бы не о ком. Он замерзал! Как же долго пришлось отогревать... И тело, и душу. Так и отмечаем "день рождения" 30 января – настоящего-то не знаем... Портос был совершенно подавлен. Чувствовал себя дураком – а между тем, уходить не хотелось. С каждой минутой этот странный священник нравился ему всё больше. – Но... святой отец... теперь, когда вы всё знаете, – что делать? – Забыть! Вы удивлены? Вы решились бы сейчас сообщить Джонни, ЧТО ему должно принадлежать? Поманить его миражом – и погубить? Захотите обрадовать дядюшку – и дальнейшие события я вам предскажу, не будучи пророком! Грандиозный праздник на всю Европу и Азию в честь обретённого племянника – и через недельку-другую – "несчастный случай"! И долгий-долгий траур с рыданиями по поводу злого рока, погубившего Винтеров. Одного, несчастного, судьба оставит для душевных терзаний, и это будет дядюшка! – Но ведь смиренного труженика из мальчугана тоже не выйдет... Неожиданно отец Джереми рассмеялся: – Знаете, если мне кто-нибудь и что-нибудь попытается внушить о всемогуществе воспитания – предъявлю моего Джонни. Как контраргумент! Насчёт "труженика" – будьте спокойны, парнишка не пропадёт и на необитаемом острове! А "смирение"... сами видели. Так можно ли усомниться, что за ним – сорок поколений воинов?! Сплошная наследственность. Только дайте ему вырасти! – А если он все узнает сам?! – Постараюсь, чтобы не узнал. Буду "искать его родню" где угодно, кроме Шефффилда, направлять его поиски по ложному пути... – Но медальончик всё – таки возьмите. Спрячьте. Отдадите, когда сами сочтёте нужным. – Непременно. Без этого аргумента я бы вам не поверил. – У меня ещё такая мысль... забрать его во Францию. У меня неплохое поместье... И жена. А детей нет, и уже не будет. – Отличный был бы план... лет пять – шесть назад. А теперь… себя-то в двенадцать лет помните? Жизнь была прекрасна, верно? Вот от хлеба откромсал две горбушки, – верная примета, что раньше ужина и ждать нечего. Вернётся с ведром карасей, да вместо "спасибо" получит полотенцем по заднице от Марты – чтоб лишнюю работу ей не выдумывал. Марта – это стряпуха. – Обиды не переживёт. – Что вы! Почешется – да сам и почистит. А она пожарит – не пропадать же добру. Идиллия… – Простите... Я думал, мой замок – это для Винтера слишком скромно. Но это... – Это? Обычная жизнь обычных англичан. А мы, прежде всего, англичане. – Дворянином – то не вырастет... – Дворянином? Чудеса... В этом странном "заречном" мире приходится объяснять, что такое "дворянин"! – Благородным слугой короля. – Если "благородство" – это голубая кровь, то куда уж голубее. Если это свойство натуры – как-то же вы поняли, что он не "полоумный", а просто дворянин? А если "благородство" – это потакание сюзерену, вплоть до попоек в "костюме Адама" – то уж... не взыщите. *** Джонни появился на закате. Да... Оказывается, и такие лорды бывают: в парусиновых штанах и безрукавке без рубашки. Со связкой удочек и с пустым ведром в руках. И с носом, облупившимся от солнца. – А где же улов? – Повитушке продал. – Нет, не "повитушке", а... – Вдове Мориссон. Она их страсть, как любит! Хоть каждый день приноси. Вот... Вытряхнул самодельный кошелёк, пришитый к изнанке жилетки. Три маленьких блестящих пенса. – Положи в копилку. И не шарь глазами по столу. Ты знаешь, я всегда тебя жду, но обед и ужин не ждут никого. Мальчишка нырнул в кухню-пристройку, и уже оттуда ответил с лёгкой лукавинкой в голосе: – А Марта оставила! – Да? Ох, женщины-женщины... Уж так любят... брюхо набьют – а душу погубят. Пастор пошёл, посмотрел, что именно оставила старая ворчунья. Хлеб, мёд, молоко. Ну и хватит. – Как насчёт перевода из Цицерона? Договаривались на завтра – а ведь ты ещё и не садился? – Ну кани-и-кулы же... – Это возражение будет принято не раньше, чем ты подкрепишь его авторитетом Писания. Где в Библии сказано, что в каникулы можно класть мозги на полку? То-то же... А теперь подумай и скажи: в чём ты был неправ? Что можно было сделать лучше? В этом доме просто немыслимо отправиться спать, не проанализировав прошедший день. Даже если это бесконечный летний день, после которого, кажется, нет сил даже думать. – Когда? Сегодня? – Неужели и сегодня что-то натворил... Нет, любезный мой Давид, вчера! Вчера ты дотянулся до глаза Голиафа! – Этот дылда швырнул в меня монетой – и получил её назад.Только я не целил ему в глаз – хотел сбить шляпу, а он откинул голову. Понимаете, милостыня, которую не просил - это пощёчина. – Тот, кого ты назвал дылдой, этого не понял. Он считает, что это подарок. – Тогда-да, неловко вышло.Но подарок, который кидают – это всё равно... подачка. Может, у французов это и нормально, не знаю. – Чуть больше сдержанности – и ты бы поступил, как подобает. – Да. Я бы вернул ему "подарок" с объяснением. Под пристальным взглядом наставника мальчик вытер стол, вымыл чашку: – Только всё же... так тоже правильно. Если он не слишком умный, то объяснений не поймёт. А подбитый глаз запомнит навсегда. И не посмеет больше кидать. Никому. – Нет, он неглуп. Мы с ним долго разговаривали… о жизни. Он все понимает. Знаешь, если этот человек завтра покинет Гемптон-Корт, то я буду считать, что прожил сегодняшний день не напрасно. *** Назавтра дамы не могли скрыть своего жестокого разочарования – уехал французский Голиаф! Часть 3. 1648 год. – Ты знал... мальчик мой, ты знал едва ли не больше меня - и молчал... "Мальчик" успел перерасти своего наставника, но так и не научился смотреть на него сверху вниз. Как бы объяснить, не обидев? – Я же видел – вы боялись за меня. Ведь правда лежала на поверхности, она не могла укрыться от вас. Значит, знали. Значит, очень не хотели... – И ты решил действовать сам. – Да. – Молодой офицер горько рассмеялся. – И вот, кое-чего добился. Клички вместо фамилии! Король удостоил именным указом... По просьбе своего ближайшего друга! – Ты жив, и это главное, мистер Мордаунт... И нет такой клички, которую нельзя было бы прославить! А этот "ближайший друг"... не перст ли судьбы в том, что он разорён? Золото, служившие прихотям тиранов, обернулось оружием для армии, сокрушившей тиранию. Пастор закашлялся и зябко закутался в плед: – Я боялся этой зимой, что бог призовёт меня. Но нет, пока вот... терпит мои грехи. – Ваши грехи? Да вам и бояться-то нечего. Бояться впору мне. Ведь, если что... Голос юноши неожиданно дрогнул. И он торопливо закончил: – Я бы остался без единственного родного человека. – Дядюшка не в счёт? Шучу, шучу. Я думаю, у тебя есть родня, о которой ты ничего не знаешь. Так же, как и они не знают о тебе. – Боже... кто?! – Посмотри... подумай. Кто это? Серебряный медальончик... портрет... зеркало?! Не совсем. – Ма-ма... – Эта вещица принадлежала ей... там имя... – Я не знал даже его... "де"... след ведёт во Францию? Ну что ж... Хорошей ищейке этого достаточно. Финал. 1658 год. – Как я и думал... не вышло из него дворянина. Выросло то, что выросло. И "дал возможность" – я. Если бы знать... – Что тогда? – улыбнулся епископ, которого некогда звали Арамисом. – Нет, друг мой, если бы люди заглядывали в будущее, им бы и бог не был нужен. Портос не услышал столь глубокого изречения – он был целиком поглощён всплывшим воспоминанием: – Тогда, десять лет назад, я порадовался: какой я умный, словно пророк! А теперь... С ума сойти – в моих руках была судьба английской монархии! Но разве это те руки? И разве та голова? – Ну что ж. Мы повзрослели и помудрели, не так ли? Попробуем взять в руки судьбу другой монархии... французской! КОНЕЦ. Иллюстрации Натальи к фанфику: - Как, Вы ничего не слыхали о ночах Адама и Евы?! Ты ЧЕЙ?
Сталина: Наталья, замечательный фанфик! Только грустный...
Наталья: Спасибо, Сталина! Люблю, когда меня читают, ещё шибче люблю, когда правильно оценивают!
Сталина: Ах! А как я люблю людей с чувством юмора!
Наталья: Сталина, не поиграть ли нам в соавторство? Здесь есть один соавторский рассказ - "Еретик и лицемер" - писали по очереди по кусочку, даже не оговорив в подробностях общий план, и сами не знали, куда нелёгкая заведёт! Развлечение на несколько вечеров себе и людям! А в "штаб-квартире" недавний рассказ "Неслучайная случайность" тоже соавторский, так же по страничке - и вроде неплохо... Подумайте, повыбираем тему, да и попытаемся?
Сталина: А пуркуа бы и не па? Я - за!
полная версия страницы